В этом разделе представлены статьи о творчестве Намжила Нимбуева из различных источников
Сейчас на сайте размещено 10 статей
| № | Название | Автор | Источник | Дата публикации | Ссылка |
| 12 | Картина мира кочевника по стих. Н.Нимбуева | Марина Цыренова | г.Москва | Прочитать | |
| 10 | Из писем Намжила | Намжил Нимбуев | Предисловие к новой книге | 2003 | Прочитать |
| 9 | Японские мотивы в поэзии Намжила Нимбуева | Людмила Дампилова | Прочитать | ||
| 8 | Аромат Востока в русской поэзии | Евгений Чан | Информ Полис | 2003 | Прочитать |
| 7 | Императорские бои поэтов в Бурятии | Иван Жбанов | МК в Бурятии | 2003 год. | Прочитать |
| 6 | Экспромт по лотерее | Ирина Владимирова | "Молодежь Бурятии" | 24.09.2003 | Прочитать |
| 5 | От чего не свободен белый стих | Н.Нимбуев | 1971 год | Прочитать | |
| 4 | Немыслимо короткой жизни вспышка | Наталья Сухарева | Прочитать | ||
| 3 | «Вечная завязь добра и света…» Н. Нимбуева | Дампилова Л.С. | Прочитать | ||
| 1 | КАК НАПИСАТЬ, НАРИСОВАТЬ, ОЗВУЧИТЬ ПОЭЗИИ ТУМАННОЕ ЛИЦО? | С.Б. Дуринова, кандидат филологических наук БГУ | Прочитать |
Статья №9
Название: Японские мотивы в поэзии Намжила Нимбуева
Автор: Людмила Дампилова
Источник публикации:
Дата публикации:
Японские мотивы в поэзии Намжила Нимбуева
Поэзия – душа народа, она выражает особенности мироощущения, восприятия мира. «... национальная субстанция мышления, пожалуй, ярче всего проявляется именно в том, как по-своему, исходя из своего национального склада характера, образа жизни, отвечают поэты на общие вопросы бытия, уже не раз так или иначе вставаемые перед человечеством» - пишет Т.Н. Очирова, размышляя о национальном философском типе и характере личности. Созерцательность национального мышления, философия восприятия мира, веками выработанная неторопливым ходом времени в бескрайних степях подвижными кочевыми племенами, создает особый характер. Однако созерцательность эта воспринимается иными критиками, не сумевшими понять её изнутри, негативно, по меньшей мере – как результат отсутствия исконной поэтической одаренности, как издержки известной наивности. Так, Вадим Дементьев, говоря о бурятской поэзии, отмечает: «... созерцательность и рождает в литературе поверхностную описательность, прозаизмы и голую дидактику» (2, с.36). Это тем более прискорбно, что В. Дементьев является одним из талантливых интерпретаторов бурятской поэзии. Анализируя типологически близкий способ мышления в русской поэзии, современная исследовательница Светлана Соложенкина делает следующий небезынтересный для нас вывод о стихах, которые приходят во сне: «Наивно полагать, якобы поэты, что видят, то и записывают. Если бы дело обстояло так просто, то они ничем не отличались бы от акынов, которые «что видят – то поют» (3, с.29).
Итак, существует предвзятое мнение, преодолеваемое лишь в последние годы, что восточное созерцательное мышление настолько наивно в своей поверхностной описательности, что и размышлять не о чем. А между тем у современного бурятского поэта Дамбы Жалсараева есть четверостишие:
Сказал же кто-то – странный мы народ:
Что видит он, о том бурят поёт.
Но разве лучше, если человек
О том поёт, что не видал вовек!
( пер. Н. Гребнева)
По сути, это четверостишие о непосредственности восприятия как об одном из условий моментального видения мира, где присутствует интуитивный творческий акт познания в процессе художественного творчества. Восприятие мира не разумом, а через ощущение – восточная культура восприятия. мир зримый, осязаемый как бы провоцирует подсознательное. Все это тесно связано с образом жизни кочевника в долгих переездах по бескрайним степям, раздумывая бесконечные свои мысли, не имея возможности общаться, он проговаривает свои ощущения. По этому поводу дополняют наши мысли размышления Г. Гачева: «Но подобно и кочевник, и акын: что видит, то и фиксирует словом, «натуралистически»: сплавляя со словом и думой однообразную бесконечность – и так её оживляя, вдувая Слово, как Бог, что вдувал живую душу, творя мир и существа».
Бурятская поэзия всегда предполагает интуитивное восприятие, определяющее состояние души человека. особенность восточного мышления в том и состоит, что нет прямых выводов, резких отзывов, открыто декларируемых чувств, а есть лишь намек.
И считать, что «невозмутимо – спокойная созерцательность» есть бездумное «вековое восприятие скотовода» (В. Дементьнв», значит, не понимать особенности национального мышления и восприятия мира. Много в последние годы пишут о восточном мышлении, особенно о созерцательной стороне японской лирики. По мнению А Мещерякова, японская культура – это культура детали, а не целого (6). Японский характер воспринимает и реализуется в условиях малого пространства. Бурятская же широта души, спокойствие – от вольных степей. Но как бы там ни было, ясно одно, что японская и бурятская созерцательность генетически один способ мировосприятия. Поэтому наш поиск ориентирован на восточную поэзию, а конкретно, на японскую.
Японские мотивы наиболее проявлены в художественной практике поэтов Бурятии. Японская метрика издавна привлекала бурятских поэтов. Специфику национального, индивидуального явления можно определить только с помощью установления сходства и различий. Разговоры о чисто экстравертивном мышлении в бурятской поэзии сегодня несколько односторонни. Но на наш взгляд, истоки восточного (экстравертивного) начала очевидны в образной структуре стиха.
Краткости шия в бурятском литературоведении изучены с двух основных позиций. Фольклорные традиции в поэзии старшего поколения и восточные мотивы в поэзии Н. Нимбуева и Б. Дугарова. Поэтику этого жанра определяют традиции, на основе которых он возникает, и по этому признаку сегодня можно выделить следующие разделы: общемонгольские фольклорные традиции, индо-тибетские литературные истоки, среднеазиатские мотивы, японско-китайские художественные средства, русский свободный стих.
Для постижения творчества поэта важен глубокий анализ краткостиший, ибо в них максимально обобщены мысли, эмоции, которые прошли через все их творчество. В «малом пространстве» поэт делает большие художественные обобщения, философские выводы.
Японские танка, китайские цы, индийские нитишастры, тибетские субхашиты отличаются смысловой насыщенностью, философской глубиной при кажущейся простоте. Зачастую лишенные фабульного стержня, они содержат в себе весь мир, и в этом – притягательная сила краткостиший Востока.
Поэзия краткостиший, имея глубокие корни и особые традиции в каждой литературе, в бурятской поэзии занимает весомое место, ибо здесь соединились восточные литературные и фольклорные корни с западными формами стихосложения. Бурятские краткостишия более близки к восточному восприятию мира, к поэтике Востока. Однако, при наличии общих философских, психологических истоков возможно только внешнее сходство или прямое влияние и заимствование.
Исследователи краткостиший Д. Улзытуева, Н. Дамдинова, Д. Жалсараева находят их близкими к монгольскому устному народному творчеству, тибетским субхашитам и восточным афоризмам ( В.Ц. Найдаков, С.Ж. Балданов, Т.Н. Очирова, Е.Е. Балданмаксарова( (7,8,9.10). Краткостишия Н.Нимбуева, Б.Дугарова рассматривают чаще как близкие к японским танка (М.М. Хамгушкеева, М. Шобоева, Г. Дашабылов и др.) (11, 12, 13, 14, 15). В данной работе выявляются японские мотивы в краткостишиях современных бурятских поэтов, а также принципы русского свободного стиха. Система и образный строй бурятских краткостиший предполагает влияние японского стиха.
В бурятском литературоведении особо ценными представляются исследования М.М. Хамгушкеевой о поэзии Н. Нимбуева.
Всесторонне рассматривая творчество поэта, автор отмечает «Намжилу Нимбуеву удалось на русском языке показать богатый и самобытный колорит ментальной культуры и явит своей поэзией талантливый , можно сказать, дерзкий сплав фольклорных мотивов с высокой русской, европейской и восточной культурой» (16, с.147). Исследователи творчества Намжила Нимбуева анализируют его стихи как русский верлибр, близкий к японским танка (М.М. Хамгукеева, М.К. Шобоева). И действительно, Намжил Нимбуев писал в жанре верлибра. Русский верлибр или свободный стих имеет общие признаки с японскими краткостишиями – это некоторая явеая недосказанность, завуалированность смысла, тонкое чувство внутренней интонации. Намжил Нимбуев, в совершенстве владея поэтикой русского стихосложения (поскольку свободный стих полностью подвластен общей поэтике), имея действительно яркое «Я» с восточными корнями, создал свой особый поэтический мир. Поэтика Намжила Нимбуева предельно близка к общепринятой поэтике верлибра, в котором эмоции играют большее значение, чем в рифмованном стихе; основное внимание сосредоточивается на содержании стиха, на его интеллектуально чувственной основе.
Итак, предмет нашего исследования требует более подробного освещение поэтики японских краткостиший. Суть танка – поэт изливает в ней сердце, высказывает свои мысли и чувства, опять же передавая то, что слышит и видит. Танка, выросшая из народной стихии, заложила основы японской национальной поэзии. Сохранив приемы устного народного творчества, она подчиняется особым нормам эстетики. Танка воспевает мимолетные раздумья, настроения, обычно легким штрихом, намеком, предполагая ассоциативные собственные выводы.
Поэтические рамки стиха расширяют помимо ассоциативной связи образов, сравнения, метафоры, эпитет, намеки, подтекст. Многое в эстетическую систему японских краткостиший привнесено буддизмом. Разработано понятие единой истины в поэзии. Истина и в светлом очаровании (аварэ), и в неизреченной красоте небытия (югэн), и в красоте просветленной печали (саби). Основную особенность древних японских танка определяет следующим образом академик Н.И. Конрад: «Они все построены по мотивам чисто статического характера, раскрывающихся в цепи эмоциональных рядов.
Если в стихотворении и говорится о каком-нибудь событии, действии, поступке самого героя, то мотивы этого действия не вплетаются в причинно-временную цепь» (17, с. 74).
Японские пятистишия пишутся в тридцать один слог с чередованием пяти – и семисложных стихов. И современные японские танка сохраняют главные элементы древних вариантов структурно. Пятистишия Намжила Нимбуева близки к современным японским танка, ибо танка с древнейшего периода предполагала форму, которая раскрывает душевное состояние. Лиризм, обязательный для танка, присущ и поэзии Н. Нимбуева.
Сравним два пятистишия: первое принадлежит перу современной японской поэтессы Амари Хаяси, второе – Намжилу Нимбуеву. В сложном мире XX века суть танка остается неизменной: поэтическое осмысление мира. Современная японская поэтесса Амари Хаяси дебютировала в стиле танка в 1985 году и продолжает традиции прославленных древних поэтесс, раскрывая свою душу в мирских заботах:
На рассвете
Внезапно просыпаюсь в слезах.
предчувствие
Многих грядущих потерь.
Дождь стучит по стеклу.
( пер. Т. Соколовой – Длюсиной)
Однажды, еще карапузом,
В колодец, смеясь, заглянул я,
И стало так жутко и странно,
Как будто в гулкой прохладе
Бессмертья увидел лицо
(19, с.66)
Первое пятистишие состоит из трех предложений, ассоциативный ряд – слезы предполагают потери, и здесь слезы природы подтверждают предчувствия. У Намжила Нимбуева одно предложение: колодец ассоциируется с бессмертием. Ему близок этот изумительный дух японского стиха: та же тихая, глубокая философичность, мелодия светлой печали, та же необычность ассоциативного ряда и затаенная проникновенность образов.
Удивительная прозрачность образа, классическая простота создают необычные для западного мышления состояния, ощущения. Эта прихотливая игра утонченных настроений создается ассоциативным восприятием мира.
Но при всем этом, стихи бурятского поэта в корне отличаются от японских пятистиший. Склонность поэта к философским размышлениям, самоанализ, завуалированные тончайшие эстетические переживания имеют, на наш взгляд, все-таки интровертивную направленность. Поэзия Н. Нимбуева – поэзия абстрагированного от внешних реалий. Для него более характерна остраненная, интеллектуальная форма стиха. Если Амари Хаяси только статично констатирует факты: слезы, предчувствия, дождь – не связанные друг с другом факты подспудно объединены идеей, то у Намжила Нимбуева в пятистишии все взаимосвязано: темный бездонный колодец для мальчика действительно логически ассоциируется с бесконечностью, с вечностью.
В этом произведении Н. Нимбуева присутствует и суггестивность мышления японской поэзии, полутональность красок, но четкая заданность мысли: повод задуматься о вечном, бесконечном с ориентированностью на вывод отличает от современных японских танка. Мы наблюдаем естественный для западных цивилизаций мотив самовыражения, объяснения законов бытия, эмоциональный отзыв. А японский стихзвучит как озарение, где нет, казалось бы идеи, а возможны беспредельные выводы. Итак, стихи Н.Нимбуева, имея внешние признаки японского стиха, зачастую выражают сугубо западный стиль мышления. Но, подчиняясь форме европейского стихосложения, особенностях свободного стиха, он создает восточный утонченный мир восприятия. Таков органичный сплав разнородных разнородных элементов восточной и европейской поэтики.
Намжил Нимбуев – поэт с глубокими восточными корнями, у него ярко выраженный национальный характер, творческое осмысление и переосмысление наследия прошлого. Но в основе его творческого процесса традиции европейской мысли: метод анализа и синтеза. вся его поэзия, возможно, необычна и привлекательна именно этим сторонним «западным» взглядом на собственную восточную сущность, на внутреннюю свою «прапамять», где скорее домифическое, доречевое, почти психофизическое ощущение связи с истоком, с родными корнями, которые возникают как далекое марево или сновидение:
Сегодня ночью
Приснился мне смуглый предок.
Он пел в изголовье гортанные песни
И с жалостью щупал мои
Прямые, оглоблями, ноги.
Связь времён материализуется на уровне тактильного ощущения. Ощущение связи времён и поколений возникает как бы из зыбких сновидений, грёз. Жизнь как что-то вроде сна. Необычны объёмом его размышления о родине. Любовь к родине – сугубо внутреннее состояние души; выражается не зрительными символами, что традиционно как для русской, так и бурятской поэзии, а лирическим переживанием. Подобные строчки мог написать его предок много веков назад:
Полгода в седле мне качаться
До марев табунной отчизны.
Тоскую о ней и волнуюсь,
Как будто ребёнка
Оставил в дому без присмотра
Всё усложняется до уровня неопределённости: он может и сегодня это чувствовать, но это он чувствовал и тогда, когда скакал по чужим землям в те века. Пятистишия поэта объединяет гармония мира.
Гармония и при размышлениях о бытии, гармония и при бытовых сценах. Он далёк от обыденного восприятия жизни. Даже досадный эпизод из жизниприобретает особый смысл неожиданостью восприятия:
Как хорошо было в этот вечер
Трогался переполненный трамвай
Смеющаяся старая женщина
Подбирала на снегу
Пуговицы.
Чисто Жанровая картинка как толчок для размышления, препологающего эстетические домыслы и ассоциации: уходящий трамвай, прожитая жизнь, рассыпанные пуговицы и тихая радость бытия. Всё едино, взаимосвязано и преходяще в этом мире. Крайняя экономность и лаконичность художественных средст предполагают постижение и художественного мира автора.
Незримо присутствует буддийская отрешённость от мира, покой, гармония, тихая печаль в пятистишиях Нимбуева. Намжил Нимбуев – художник, мгновенно схватывающий какие-то штрихи бытия и из этих, казалось бы, немного расплывчатых образов, возникает уникальный мир поэта. Японская система мышления духовно близка бурятскому характеру, и в поэзии Н. Нимбуева влияние восточного художественно-эстетического идеала обусловлено типически сходным настроением, мироощущением.
Людмила Дампилова, кандидат филологических наук
III поэтический турнир им. Намжила Нимбуева (2013):
II поэтический турнир им. Намжила Нимбуева (2009):
