Намжил Нимбуев. Для печати на принтере

Стихотворение №:880
Статус: конкурсное
Название: ПРАВО НА МНЕНИЕ
Автор: zheltov
Тема: Поэма
Оценено посетителями: 173 раз. Средний балл: 0.1

Шестьдесят километров, двадцать четыре часа, тринадцать глав взятые из одного дня моей жизни.

Научись у травы живучести,
обучайся у солнца щедрости.
Человек постоянно учится –
отучается от пещерности.
Научись у друзей хорошему,
научись у врагов поганому.
Научись через уйму прошлого
каплю будущего угадывать.
Научись у воды текучести,
научись у горы терпению.
Научись у иного случая
силе нового впечатления.
Обучайся у ночи скрытности,
у неё же и откровенности.
У себя учись самобытности,
а богатство возьми у бедности.
Познавай пределы возможностей
в невозможности беспредельного.
Главное – не помри от скромности,
ей никто с тобой не поделится.
Но не суйся, друг, в академии –
любопытство там наказуемо.
Ты имеешь право на мнение,
ты не должен быть предсказуемым.
Не ломай в себе стенку робости,
для любви добейся ответности.
Не спускайся до расторопности.
Познавай пределы потребностей.

Жива моя порода,
но жизнь её превратна –
гнетёт меня дорога
до вуза и обратно.
Пять лет – одно и то же,
пути одни и те же.
Усталый невозможно,
но, как и прежде, езжу.
А если бы помножить
все эти километры,
то я бы растаможил
себя по всей планете.
Я требую реформы –
чтоб вуз был кругосветным,
на суше и на море
учились, чтоб студенты.
Романтикам всех наций
давайте проездные,
и чтобы даже зайцев
в пути всегда кормили.
Готов я к обороне,
к атаке и параду.
Жива моя порода –
и это так отрадно.

Место действия – маршрутка,
время действия – давно.
Я перебираю шутки,
в споре с другом.
Счёт: два – ноль.
В пользу чью – не столь суть важно.
Тут меня смутила блядь.
Я влюбился – это страшно.
Не хочу усугублять.
И не буду, и не надо.
Я любуюсь, вот и всё.
Слишком яркая помада...
я всего лишь – фантазёр.
И влюбился понарошку,
чтобы скуку одолеть.
Чтобы скоротать дорожку –
в пошлости поднатореть.
С блядью разговор короткий –
мне ей нечего сказать.
Норов мой до боли кроткий,
а у ней заметный зад.
Это самый веский довод,
в чём-то даже приговор.
Хочется сказать о добром,
но в устах сплошной укор.
Ух! Попутчица-соседка,
в сокровенной тесноте,
приковала мои зенки
к развращённой красоте.
Состояние – влюблённость,
истина – самообман.
Коротаю удалённость.
Пол дороги скоротал.
Извела меня досада,
я – изрядный фантазёр!
Что за уровень детсада?
Что за пошленький задор?
Только этим мне дорога
безразмерно дорога;
лирикой круговорота,
мелкой ролью дурака.

В маршрутке всё течёт иначе,
и этот беспрерывный ток
по тонким нитям тела плачет.
Тот тихий мысленный виток
вплетён в дрожащий шум мотора,
своею дрожью в унисон,
и развивает монотонность
недорифмованный шансон.
А за окном – всё те же сцены –
растут расценки на бензин.
Вези ж оттенки всех акцентов –
неунывающих разинь.
Вези домой и на работу,
вези маршрутка всех подряд –
краснознамённую когорту
в последствия, из октября.
Твоя работа – не везенье –
систематический развоз.
Лишь на проезд нам хватит денег.
Вези нас прямо на погост.

Приехали. Не поздно и не рано.
И на душе – приезжая отрада.
Но тянут нас сомнения обратно,
тот громкий зов лирически оправдан.
В нас память пробуждается набатом.
И эти волны, полные волнений
ведут наш путь в большое море правды,
где скрыты острова нововведений.
Дерзайте господа первопроходцы;
под вами новизна, над вами – тоже.
По-новому вдыхайте новый воздух,
всю жизнь опровергайте невозможность.
На совести моей – одна поэма.
Одна поэма – много, или мало?
Но вызов – это толика победы.
Я сам себе поставил ультиматум.
Поэма мою совесть расслабляет,
поэма мою совесть напрягает.
Наплаканное добрыми друзьями,
насмеянное злостными врагами.
Я многое задумал и осилю.
Преодолею страхи и помехи,
свободой необузданного стиля;
ведь именно на ней я к вам приехал.

Встретили меня по одёжке.
Я родился голым, писклявым.
Говорят – борьба безнадёжна.
Говорят, что глупо влюбляться.
Я всегда готов ошибаться,
на ошибках учатся рьяно.
Частота всех пертурбаций
нестрашна, доколи, упрям я.
Встретили меня по таланту.
Многое дано – много спросят.
Что с меня спросить, кроме правды?
Что мне оправдать, кроме роста?
Я приехал в гости к поэту.
Я привёз в гостинце поэму.
Но поэт не слишком приветлив,
видимо не рад был приезду.
Вёл себя поэт тот капризно
(кажется с утра недовыпил).
Был поэт при жизни непризнан
и меня чуть было не выпер.
Чем-то возмущён до предела,
кое в чём – слегка театрален.
Щеголял он авторитетом,
им же пристыжал и тиранил.
Должен был я вымолчать стойко,
только развезло меня шибко.
Этим приобрёл я в итоге
право на большую ошибку.

Доблесть исправлять свои промашки –
то, чего так часто не хватает.
Мне порой бывает очень страшно
перед новой, нераскрытой тайной.
Аж по телу бегают мурашки –
ужас в дополнение к интриге.
Мне твердят, что я рождён в рубашке,
чаще намекают на небритость.
Сколько постоянных испытаний?
Сколько неудачных совпадений?!
Исправлять порой не успеваю,
тихо деградирую в злодея.

Отношение меж поэтами –
это даже не дружба, в общем то:
из любви вычленяем ветреность,
у достоинства вырвем чопорность.
Отношения межпланетные –
это даже не расстояния:
анатомия геометрии,
человеческие страдания.
Отношения между чувствами
постигаются поэтически.
Отношения между чуждыми –
невозможно, наверно, вычислить.

Греет
тело
Тело-
грейка.
Где ты
дева,
душу
грей-ка?
Дайте
денег –
будут
бабы,
нету
денег –
нету
бабы!
Едет
в дебри
мой
автобус.
В эту
темень
к дому.
Скорость
за
окошком
созер-
цаю,
будто
прошлого
зеркальность.
И
красивая
студентка
в тол-
чие
меня
смущает.…
Я,
прости,
не буду
дерзок –
дерзость
вытеснят
печали.
Ты
мила
и ты
красива,
вопреки
блядины
утра.
Мой
талант
увы,
не в силах
пози-
тивно
выдать
мудрость.
И
с тобой,
к тому ж,
везунчик –
бы-
товой
и перво-
бытный.
Ты – ему
как солнца
лучик,
в сумраке
его
избытков.
Я
за вас
предельно
счастлив
и
причастен
беспредельно.
К окру-
жающей
нас чаще
и
к стиху
сердцебиенья.
Нам
непостижимо
тесно –
ран
душевных
обнаженье.
Храм,
где
молодость
протеста
обретает
крик
лишений.

Мороз, тупым мандражем,
за окнами позирует.
Схлестнусь с ним в рукопашную!
Да так, чтоб снег за шиворот.
Но маленькие планы
усталостью назначены.
Назавтра бой неравный,
сегодня передачи на
пяти телеканалах.
И на втором – России – шквал;
полным-полно талантов,
по рангу – разной вшивости.
И, вечно молодая,
поёт Людмила Гурченко.
Весь зал ей подпевает.
Мне приторно
и скучно.
Моя бабуля тихо
вздохнула тяжкой сиростью
и в вакуум спросила –
«А я сейчас красивая?».
Мороз, тупым мандражем,
вонзился в мою голову.
Ну что тут, в общем скажешь? –
Ушла былая молодость.
Я пробурчал невнятно
тоску каких-то доводов.
Язык был будто пьяным,
скрипел снежок за воротом.
А на канале Раша –
сверкает Люда ляжками!
На всю Россию пляшет!!!
Мне стало слишком страшно!..
Бабуленька, бабуля,
пусть я и не всесилен,
но для меня ты будешь
самою
красивой!!!

Эта ночь была без снов.
Я во тьме безбрежной спал,
как застуканный свистком
беглый – бывший арестант.
Эта ночь была ясна,
будто талый лёд весной,
столь похожий на кристалл,
омываемый слезой.
Я не мыслил – просто спал,
близок к древней тишине.
Я не видел, я не знал,…
я во всём был просто – не!..
Эта ночь была без войн,
без лесов и городов.
Никого и ничего,
ни сейчас и ни потом.
Без знакомых сердцу чувств,
и оформленных идей.
Эта ночь была чуть-чуть.
Эта ночь была везде.
Всё столь чуждо было мне,
что – хоть родину продай!
Но и родины-то нет,
как и скупщика – врага.
Даже ночи этой нет.
Я свободен! – Нет меня.
Но включился солнца свет,
с ним включился тут же я!

Встречное бытиё!..
Я на него бурчу.
Дворник уже метёт,
что ж ты отстал, ворчун?..
Ждёт меня громкий свет.
Ждёт меня светлый гром.
Надо штаны одеть,
вымыться и потом,
завтрак привычный съев,
вылупиться из стен.
В мир, где один – за всех,
он же и против всех.
Вот вам мой первый шаг,
мне же – мой долгий путь.
Лирика в неглиже –
тобою одет,
обут.

Я вырос из всех размеров.
Я вылез из постоянства.
И больше не буду вверен
скольки-нибудь стопным ямбам.
Отбросил стихи на вырост.
Доволен своей поэмой.
Уже оглашаю вывод –
в поэзии нет пределов!!!